19.4. Морфические поля
Как уже рассказывалось, в 1981 году была опубликована книга Р.Шелдрейка [70], в которой он выдвинул гипотезу о морфических (формообразующих) полях. Реакция на книгу получилась полярной и весьма бурной, что способствовало ее популярности. С этого момента идея о том, что организмы всех существ обретают свое сложное анатомическое строение не под воздействием только ДНК, но еще и внешнего агента, несущего в себе память биологического вида, получила широкое хождение в обществе.
Мысль о роли полей в формировании зародыша была высказана А.Гурвичем намного раньше, еще в 1920 году, но оставалась уделом узкого круга специалистов. Гурвич называл это поле морфогенетическим, так как оно действовало в процессе генезиса. Р.Шелдрейк смело распространил идею о формообразующем поле практически на все явления природы, а потому предложил называть его морфическим.
Помимо написания нескольких книг, посвященных разработке указанной тематики, Р.Шелдрейк активно ведет в Интернете свой сайт по адресу www.sheldrake.org, где можно ознакомиться с актуальным состоянием его теории.
Одной из важных отправных точек мировоззрения Р.Шелдрейка является идея о сознании, даже сознательности всего сущего. Он уверен, что космос наполнен жизнью в том смысле, что живы и наделены сознанием планеты, планетные системы, галактики и галактические скопления. Наряду с остальными жива и наша планета Земля - Гея. Концепция полностью в этом с ним солидарна, с той оговоркой, что перечисленные им астрономические объекты являются только трехмерными “скелетами” сознательных многомерных существ.
Поэтому не удивительно, что пока еще популярную космологическую модель Большого Взрыва он трактует в духе восточной философии. Именно: Вселенная родилась из раскрывшегося космического яйца и теперь растет. Таким образом, на нее нужно смотреть скорее как на развивающийся зародыш, чем как на механическое устройство.
Принцип развития он распространяет и на законы природы, управляющие Вселенной. И в самом деле, как можно говорить о неизменных законах природы применительно к тем временам, когда никакой Вселенной еще не было? Ведь теория Большого Взрыва провозглашает, что пространство и время возникли вместе со Вселенной. До ее появления никакого времени не было, а значит не было причинности, необходимой для существования законов. Думать иначе было бы равноценно допущению существования вечных, неизменных платоновских идей, чьими тенями будто бы является наш мир.
Как известно, проблему маловероятного сочетания значений физических констант, допускающих существование биологической жизни, многие ученые склонны “решать” на путях “антропного принципа”. Они полагают, что по загадочной причине из вакуума постоянно рождается очень много вселенных с разными наборами констант (и, по-видимому, с разными законами природы). Жизнь зародилась в редчайшей из них. Вот мы ее и наблюдаем.
Такому подходу, равнозначному “познавательному тупику”, по выражению Ю.Чайковского, Р.Шелдрейк противопоставляет идею о том, что законы физики (как и биологии) суть итог эволюции Вселенной. Он предлагает вообще отказаться от термина “закон природы” и заменить его термином “привычка”.
В подтверждение этой позиции он приводит данные о том, что даже такой примитивный процес, как рост кристаллов, демонстрирует эффекты “привыкания”. Так, формирование кристаллов новых, неизвестных ранее химических веществ, происходит тем успешнее и тем быстрее, чем чаще такие опыты повторяются, что невозможно объяснить с точки зрения официальной науки. У веществ, существующих миллиарды лет, никаких вариаций в скорости кристаллизации не наблюдается. Повидимому, эти химические реакции повторялись уже так много раз, что «привычка» к ним стала похожа на закон.
Примечание: Предположение Р.Шелдрейка о том, что вся Вселенная проникнута жизнью и сознанием, очень близка Концепции. Однако, он ограничивается рассмотрением только трехмерного “сечения” всего Мироздания, причем под ним понимает только физическую Вселенную. А ведь мы, жители трехмерного мира, оказались здесь в результате Падения. По происхождению мы семимерны. Здесь для наблюдения нам доступны только трехмерные “скелеты” многомерных существ. Поэтому физическая планета Земля является видимым “скелетом” пятимерного живого существа, которое, действительно, уместно именовать Геей.
В Мироздании осуществляется процесс становления Макрокосмосов новых размерностей. Следующий шаг на этом пути происходит не ранее, чем в предыдущем Макрокосмосе будет достигнуто состояние Гармонии. Оно наследуется новым Макрокосмосом, но охватывает объекты только старых измерений. Для пространства нового измерения и его существ “предустановленная гармония” эквивалентна законам природы (Главы 8 и 12).
Поэтому идея Р.Шелдрейка о том, что законы природы по существу являются результатом ее “привычки” и складываются в процессе эволюции, совершенно правильна.
Итак, Вселенная подобна живому организму, и то, что кажется ее законами, связано с устойчивыми моделями поведения населяющих ее существ. Это относится даже к механическим процессам. Вся природа структурирована полями, они связывают и упорядочивают энергию мира. Помимо известных силовых полей, гравитационного и т.п., Р.Шелдрейк предлагает рассматривать формообразующие поля, названные им морфическими. Он полагает, что они столь же универсальны, как и известные физические поля. Они ответственны за единообразие космической эволюции, так как все объекты одного типа связаны между собой полями и влияют друг на друга посредством морфического резонанса. Такой резонанс действует между сходными объектами независимо от расстояний и отдаленности во времени. "Возможна вселенская сеть морфического резонанса среди галактик, звезд и атомов”...
Р.Шелдрейк считает, что морфические поля имеют своего рода внутреннюю память. Они развиваются с течением времени, так как сами зависят от предыстории развития той формы, которую определяют. Этим объясняется, в частности, видовая устойчивость биологических существ, в том числе людей.
Он полагает, что когда все вопросы формы связывают с ДНК, в которой будто бы содержится генетическая программа организма, включая его форму, то приписывают ДНК то, чего у нее нет. Она только управляет синтезом белков и больше ничем! ДНК одинакова во всех клетках тела. И белки тоже одинаковы. Как же тогда ДНК может повлиять на форму организма? Ведь план дома не может содержаться в его кирпичах. Так вот, ДНК играет роль всего лишь резонатора, подключающего процесс развития зародыша к тому полю, которое соответствует данному виду. При этом, сами морфогенетические поля не наследуются, они проявляются непосредственно через морфический резонанс.
Важный довод в пользу этой теории - способность организмов заживлять свои раны. Более того, при надлежащем уходе часть дерева (саженец) вырастает в целое дерево. Части червя вырастают в новых червей.
Таким образом, наследственность существ зависит не только от генов. Гены определяют набор белков в организме, в то время как морфические поля определяют взаимную организацию этих белков, анатомию и поведение организма. Поэтому не должно вызывать удивления, что геном человека мало чем отличается от генома дождевого червя, который состоит из аналогичных белков.
Растущий организм формируется полем, которое пропитывает его внутри и окружает снаружи. Оно как бы содержит форму организма. По мнению Р.Шелдрейка эта схема весьма близка учению Аристотеля о душе, которая есть у всего живого и задает форму тела. Тело содержится в душе, а не наоборот!
Примечание: Как видим, теория Р.Шелдрейка представляет собой перечень свойств, которому должен удовлетворять некий искомый объект, чтобы объяснить большой ряд непонятных явлений. Сам термин “поле” помогает ему удерживаться в рамках принятой научной парадигмы, хотя и на самом ее краю. Все те свойства морфических полей, которые формулирует Шелдрейк, легко обнаруживаются у тонкоматериальных микрокосмосов. Тот факт, что физические тела существ окружены светящимся тонкоматериальным коконом, несомненен.
Действие морфических полей вне времени и пространства объясняется тем, что эти поля суть другое наименование для взаимодействия тонкоматериальных структур между собой. Их пространство первично по отношению к физическому, а потому их влияние осуществляется вне рамок нашего пространства-времени, причем, как бы без затрат энергии.
Для Концепции очень важно соображение Шелдрейка о том, что в процессе онтогенеза молекулы ДНК играют роль всего лишь резонаторов, привлекающих носителей формообразующего импульса. Сама ДНК информации о форме и о поведении будущего организма не содержит. Оплодотворенная яйцеклетка является той самой вакансией для воплощения, о которой говорится в Концепции (Глава 11). Но это только ее физическое тело. Главная часть вакансии - ее тонкоматериальное тело, построенное из светящихся волокон, взятых от коконов родителей. Подробнее этот вопрос рассмотрен в следующем разделе.
Р.Шелдрейк полагает, что человеческая память хранится не внутри мозга, как это принято считать. Ее организация не имеет ничего общего с памятью компьютера. Эта разница особенно заметна благодаря тому, что мозг чрезвычайно активен всегда, и днем, и ночью. Такое поведение совершенно не характерно для хранилища данных. То должно пребывать в покое до момента его пополнения или появления запроса к нему.
Кроме того, идея хранилища данных тесно связана с проблемой распознавания данных. Если появляется запрос на воспоминание чего-либо конкретного, память уже должна знать, о чем идет речь. Для этого основная память должна обладать субпамятью. Но перед той также стоит проблема распознавания, и так до бесконечности.
Биологи долго занимались поисками следов памяти внутри мозга, и эти поиски так и не увенчались успехом. Особенно показательны эксперименты К. Лешли с удалением фрагментов мозга у крыс, обученных предварительно выполнять некий трюк. Так вот, крысы продолжали его выполнять, независимо от того, какой учаток мозга у них удаляли. Сам Лешли и его ученик К.Прибрам сделали отсюда вывод, что память распределена равномерно по всему мозгу, наподобие голограммы. Шелдрейк критикует их за такую привязанность к мозгу. По его мнению, следы памяти не могут быть найдены внутри мозга просто потому, что их там нет. Это все равно, что искать в телевизоре следы программ, просмотренных вчера. Мозг больше похож на телевизор, чем на магнитофон. Мозг есть устройство настройки на внешнюю морфическую память, а не ее хранилище.
Благодаря морфическому резонансу подобные вещи влияют на подобные сквозь пространство и время. Степень влияния зависит от степени схожести. Так как человек мало изменяется, скажем, за пять минут, то его саморезонанс стабилизирует морфическое поле и помогает организму сохранять форму несмотря на то, что в каждой клетке происходит масса химических процессов. Аналогично, благодаря саморезонансу поддерживаются привычные стереотипы поведения.
Примечание: Идея Р.Шелдрейка о том, что мозг не есть место хранения памяти, к сожалению, не сопровождается указанием того агента, который его заменяет в этом отношении. Если говорить о поле всерьез, то оно всегда выполняет роль только передаточного звена. Оно приносит информацию из источника, где та должна как-то храниться.
В Концепции также показано, что мозг является только координирующим центром поведения. Помятью о мире служит сам мир в его моменты прошлого (Глава 15). Эта память реализуется в форме тонкоматериальных пространственных структур микрокосмоса, обычно пребывающих в покое. Их конфигурация сложилась в тот момент, когда через этот участок микрокосмоса проходила волна энергии, с которой наша психика связывает свое чувство “сейчас”. Эффект вспоминания возникает при возбуждении этих структур, чем моделируется присутствие сознания в том самом моменте прошлого, о котором нужно вспомнить.
Идея морфного резонанса приложима не только к росту новых кристаллов или к развитию живых организмов, но и к поведению больших групп людей. На ее основе легко объясняется живучесть и важность традиций и ритуалов. Она помогает объяснить такие явления как мода, массовый гипноз и телепатия. Ведь согласно Шелдрейку, наш мозг является не только «приемником», но и «передатчиком» информации, которая остается в своеобразном общем пуле даже после исчезновения физического источника.
Последнее обстоятельство нашло свое неожиданное подтверждение на примере голубых синиц, обитающих в Голландии. С 20-х годов прошлого века там существует традиция оставлять заказанное молоко на крыльце дома. Так вот, синички со временем научились открывать эти молочные бутылки и склевывать сливки. Потом в торговле бутылочным молоком наступил семилетний перерыв, связанный с войной. Но как только традиция возобновилась, синички всей Голландии уже через год бойко занимались молочным пиратством. Чтобы оценить это явление по достоинству, нужно учесть, что эти птички живут всего три года и мигрируют всего на три мили. Поэтому война для них означала разрыв традиции на два поколения минимум. Что же помогло им так быстро восстановить свое умение на такой большой территории?
В свое время Р.Шелдрейк предсказал, что наличие морфического поля должно облегчать животным какого-либо вида обучение определенным навыкам, если какая-то группа таких животных этим навыком уже овладела. Этот эффект должен существовать помимо физических контактов между популяциями.
Шелдрейк проанализировал старые серии опытов по обучению крыс, проведенные в 50-е годы. Опыты начались в Гарварде, потом продолжились в Шотландии и в Австралии. Обнаруженное им ускорение обучения крыс достигало десяти раз! То есть измеряемый эффект намного превысил уровень возможных ошибок.
Естественным продолжением сказанного является предположение Р.Шелдрейка о том, что существует коллективная память, лежащая в основе всего, что мы делаем и всего, что мы помним как индивиды. Его точка зрения весьма близка идее К.Юнга о "коллективном бессознательном" с присущими ему “архетипами”, то есть, господствующими в обществе неосознанными образцами мышления (Приложение К). Юнг связывал их происхождение с общей памятью вида, племени, семьи или группы. Причем эта память очень древняя и передается через механизм наследственности. Шелдрейк же говорит о памяти общества не в переносном, а в прямом смысле слова. В коллективном бессознательном представлена нынешняя память сообщества, а не только древняя.
Примечание: Если учесть, что издавна бытовало мнение, будто животные одного вида обладают коллективной душой, то их заочная взаимная помощь при обучении не покажется такой уж удивительной. Удивляет скорее то, что подтверждающие эксперименты заставили себя ждать так долго.
Распространение этих данных на людей представляется несколько преждевременным. Дело в том, что если человек оказался в падшем состоянии добровольно, то животные вынуждено, они “прокляты за человека”. Поэтому наша и их связь с исходными микрокосмосами организована по-разному. В частности, единой коллективной души для всех людей не существует. Для человека определяющим является кармический опыт его микрокосмоса, а не гипотетическая видовая память. Этот вопрос будет рассмотрен в следующем разделе.
В отличие от К.Юнга, Концепция не связывает происхождение “архетипов” исключительно с давно прошедшими временами. Как будет продемонстрировано в следующем разделе, “неосознанные образцы мышления” транслируются на людей ныне здравствующими архонтами, то есть многомерными существами, созданными самими людьми и паразитирующими на них.
Примечание: О морфогенетических полях говорится прежде всего в связи с проблемой возникновения и развития биологической жизни. Так, Ю.Чайковский [68] высказывает предположение, что “биополе, вероятно, родилось в ходе абиогенеза, сформировало свои "резонаторы", ставшие носителями наследственности, и определило дальнейший ход всей эволюции”. Его позиция понятна, он видит источник морфогенетического поля только в той среде, где возникла жизнь. Шелдрейк полагает, что источник поля может находиться где угодно во Вселенной. Но сходятся они в том, что это поле в основном исполняет роль коллективной памяти, хотя коллективы могут состоять как из галактик, так и из животных, или из атомов.
В любом случае память представляет собой начало консервативное. Она описывает то, что было. Между тем, эволюция демонстрирует многие примеры преадаптации, она в ускоренном темпе готовит существа к будущему. Этот эффект никакой памятью не объяснить. В теории Р.Шелдрейка вообще не ясно, как на свете появляется что-то новое. Как, например, здесь появился такой сложный геном, что почти вся эволюция представляет собой перебор его готовых блоков?
Концепция исходит из гностической традиции, утверждающей, что биологическая жизнь в нашем трехмерном пространстве возникла только для того, чтобы дать людям возможность вернуться в их исходный мир. При этом используется множество готовых “устройств и методов”, возникших в Мироздании задолго до того, как был освоен семимерный уровень. Таким образом, вся биологическая эволюция есть процесс вовсе не случайный, а направленный. За ним стоит не хаос, а могучая Воля. Попытаться разгадать тонкие нюансы Ее замысла - задача не менее увлекательная для исследования, чем традиционная наука, исходящая из гипотезы случайности.